У семей офицеров и прапорщиков Железнодорожных войск, служивших на БАМе и участвовавших в строительстве Байкало-Амурской железнодорожной магистрали, остались свои яркие воспоминания о годах жизни, прошедших на строительстве БАМа.

А у нашей семьи был -

НАШ БАМ

(мы были причастны к строительству БАМа

на завершающем его этапе, который пришелся

на 70 — 90 -е годы ХХ века.)

БАМ — это колокол наших сердец молодых.

( Детям и внукам — чтобы знали и помнили )

Мы с женой (в девичестве Возжениковой Леной) познакомились 9 февраля 1971 года в поезде Туринск — Свердловск, когда возвращались после каникул на учебу в Свердловск. Искрой, зажегшей огонь в наших сердцах были слова: «А лес стоит загадочный, а сердце — сердце так стучит: «Скажи, пусть будет больно мне, но только не молчи.».». Зарегистрировали брак и сыграли свадьбу 6 ноября 1971 года в г. Ирбите - нашем отчем доме, малой Родине.

По окончании в 1972 году Уральского электромеханического института инженеров транспорта (УЭМИИТ) в г. Свердловске, по специальности — инженер путей сообщения-электромеханик, по распределению был направлен на Целиноградское отделение Казахской железной дороги, в локомотивное депо Атбасар (ТЧ-9), где в течение двух лет работал в должностях инженера, мастера цеха периодического ремонта электровозов и приемщика МПС. Прошел хорошую трудовую школу - работа в системе Министерства путей сообщения дисциплинирует работников и приучает к порядку.

Лена приехала в Атбасар в начале 1973 года после окончания Свердловского культурно-просветительного училища, получив квалификацию «руководитель танцевального коллектива». Работала руководителем детского коллектива в клубе локомотивного депо - ездили с концертами по целинным совхозам Атбасарского района.

Первый сын Виктор родился 5 октября 1973 года, рожать Лена ездила к родителям в г. Ирбит. Из роддома их встречали родители Лены — Владислав Сергеевич и Нина Дмитриевна Возжениковы. Назвали его Виктором в память о дедушке Левит Викторе Владимировиче, скончавшегося 28 августа 1973 года. Непродолжительная болезнь и его смерть были неожиданными для всей семьи — он в жизни никогда не болел и не знал, что такое «медицинская карта». После выхода на пенсию продолжал работать. Работа его была связана с вредным производством — он работал наборщиком-верстальщиком в Ирбитской типографии.

В ноябре 1974 года, в связи с началом строительства Байкало-Амурской железнодорожной магистрали (БАМ), я был призван в Железнодорожные войска, в составе которых и прослужил на строительстве БАМа (в местностях приравненных к районам Крайнего Севера) двадцать календарных лет, из них: два года в батальоне механизации (в/ч 36273, пос.Алонка), три года в штабе бригады (в/ч 06430, пос.Алонка), пятнадцать лет в штабе корпуса (в/ч 12661, пгт Чегдомын) — так сложилась моя военная судьба.

Наиболее яркие воспоминания связаны с призывом на военную службу, выдвижением к месту службы и первыми годами службы.

В конце июня 1974 года трое выпускников УЭМИИТа (Александр Суворов, Сергей Шальц и я — Левит Константин), работавших в локомотивном депо Атбасар, получили повестки из военкомата на прохождение медицинской комиссии. О том, что это связано с предстоящим призывом в Вооруженные Силы, никто из нас и не предполагал.

В июле 1974 г. Центральный Комитет КПСС и Совет министров СССР приняли Постановление № 561 о строительстве Байкало-Амурской железнодорожной магистрали. Слово «БАМ» вошло в жизнь стремительно и утвердилось в ней прочно. Миллионы людей с интересом рассматривали географические карты, чтобы мысленным взором соединить линией Байкал и Амур. Поражали огромные пространства края, грандиозный размах предстоящего строительства.

БАМ - Кто из поколения 70-80 годов ХХ века был равнодушен к этому набатному слову? Оно волновало и убеленного сединой ветерана, и юношу, только вчера получившего аттестат зрелости... О БАМе знала вся страна, наши друзья и недруги за рубежом. БАМ стал олицетворением поступательного движения страны вперед, продолжением Днепрогэса, Магнитки, Турксиба, Комсомольска-на-Амуре...

Через несколько дней после выступления Л. И. Брежнева в Алма-Аты на торжествах, посвященных 20-летию освоения целины, в кабинете Начальника железнодорожных войск генерал-полковника А.М. Крюкова раздался телефонный звонок. Звонил министр транспортного строительства Е. Ф. Кожевникова. Поздоровавшись, Евгений Федорович сказал:

— В ЦК партии рассматривается вопрос о строительстве Байкало-Амурской магистрали. Есть мнение привлечь к строительству и железнодорожные войска. Как вы смотрите на это?

— Железнодорожные войска сочтут за большую честь участвовать в таком строительстве.

— Хорошо. А на каком участке БАМа хотели бы решать задачи военные железнодорожники?

— На любом. Но нам более знаком восточный участок БАМа.

С нас многое спросится

эпохой и вечностью.

Мы первая просека

всего человечества.

Уже в процессе прохождения мед.комиссии мы поняли, что нас призовут в Железнодорожные войска, и 100% - на БАМ. В октябре в Атбасарском военкомате нам вручили предписание, которым мы уведомлялись о призыве на военную службу на два года («двухгодичники») и нам предписано прибыть 10 ноября 1974 года в отдел кадров 4 железнодорожного корпуса, дислоцировавшегося в г. Свердловске.

Провожали меня в армию родные: мама — Левит Лидия Андреевна; брат- Левит Владимир Викторович, который к этому времени уже два года служил в органах военной прокуратуры в городе Свободном, Амурской области и приехал в отпуск в Ирбит, чтобы поддержать меня — он знал что такое железнодорожные войска и представлял что такое будет стройка БАМа; жена - Левит Елена Владиславовна; родители Лены — Нина Дмитриевна и Владислав Сергеевич Возжениковы и её бабушка Татьяна Сергеевна Возженикова. Лена поехала проводить меня в Свердловск и дошла со мной до КПП Свердловского железнодорожного полка. Страха перед армией и слёз при расставании не было, хоть и ехали мы за тридевять земель в нехоженную Дальневосточную тайгу — молоды были, а молодым - «море по колено».

В Свердловске дней десять в учебном железнодорожном полку получали обмундирование (полевое, повседневное и парадное) и ждали дальнейшего распределения. Всё обмундирование было упаковано в два больших тюка, с которыми мне в дальнейшем пришлось добираться через всю страну (с остановками и пересадками) на Дальний Восток, к месту службы. В отделе кадров корпуса мне вручили предписание о назначении меня в распоряжение командира 1 железнодорожной бригады, штаб которой находился еще в г. Омске, а батальоны были отгружены и выдвигались на БАМ. В Свердловске наши пути с однокурсниками разошлись, дальнейшей их судьбы не знаю.

В декабре 1974 года на ст. Ургал прибыли эшелоны 1-й железнодорожной бригады из г. Омска, которой командовал подполковник А.М. Железнов. Место её дислокации - Этеркэн. Ныне полковник в отставке, он вспоминал: «Действительно, по первоначальному плану передислокации бригада должна была идти на Этеркэн. Но как туда добраться всей бригадой от ст. Ургал, где кончаются рельсы линии Известковая -Чегдомын. Только по зимникам. Наши «разведчики» доложили, что между реками Бурея и Туюн на Воспоруханско перевале есть симпатичная сопка. Охотники прозвали её Соболиной. Вот если туда посадить наше стройуправление № 310 (штаб 1 ждбр) и черыре батальона! Плацдарм удобный: можно идти на юг к Ургалу и на север — к Этеркэну. Проблемы с передислокацией уменьшаются в десятки раз. А самое главное — есть надежда, что к весне можно отсыпать притрассовую автодорогу. А это более надежная связь с Ургалом. Идею командования бригады поддержал командир корпуса - генерал-лейтенант Ф.И. Прибов.».

Вдвоем с Василием Кулибабой — таким же как и я лейтенантом-двухгодичником, cвоим ходом, из Омска, двинулись в Дальневосточную тайгу выполнять поставленную задачу (потому что уже знали — везде нас встретят люди, приехавшие на БАМ раньше нас, и обеспечат кровом и пищей - поэтому страха перед неизвестностью и будущим не было.)

Вечером 4 декабря 1974 года приехали на узловую станцию Известковая, находящуюся на Транссибе — от нее идет ветка на Ургал - Чегдомын. Поезд Хабаровск-Чегдомын ходил через день, по четным числам. Более суток провели в вокзальчике станции Известковая.

Поздним вечером 6 декабря 1974 года поезд прибыл на станцию Ургал (Хабаровский коай, Верхнебуреинский район). Любоваться природой по дороге до Ургала не было возможности, равно как и на всем протяжении после озера Байкал — за окном температура в районе минус 40 градусов мороза, а на стеклах слой льда.

Вышли на Ургале, на перроне встречает офицер, удостоверился, что мы те самые кого он встречает, и повел к машине. Смотрю — это ГАЗ-66, спрашиваю встречающего: далеко ли ехать, он говорит — не более 3-х км. Залезаем мы с лейтенантом Кулибабой в кузов со своими тюками и летними ботиночками на ногах, прошу встречающего об одном - ехать по возможности быстрее. Он понял нашу ситуацию и домчал мигом.

В расположении части, сопровождающий нас офицер, привел нас в палатку, где размещался штаб бригады, и доложил начальнику штаба полковнику Халимдарову Давлету Халиуловичу. Увидя нашу экипировку, начальник штаба отдал команду тыловику немедленно выдать нам зимнюю форму одежды, соответствующую местности, где в настоящее время пребывают подразделения Железнодорожных войск (а местность эта называлась - «местность, приравненная к районам Крайнего Севера»). Кто не бывал в этих местностях и районах, тому эти названия ни о чем не скажут — всё познается на собственном опыте и испытывается на своей шкуре.

Зимняя форма одежды у БАМовцев, особенно тех, кто служил в батальонах - на трассе, состояла: валенки с утолщенной войлочной подошвой и на «резиновом ходу», ватные штаны и бушлат защитного цвета у офицеров (у солдат и сержантов зимняя одежда была черного цвета), меховые рукавицы и шапка-ушанка на «полтора уха», зимнее нижнее белье. Случаев обморожения ни среди офицеров и прапорщиков, ни среди личного состава не бывало, хотя большинство впервые встретилось с такими морозами.

Нас разместили на жительство в вагончике на колесах, который отапливался электрокалориферами от передвижных дизельных электростанций. Проблема была в том, что они часто при очень низких температурах глохли. Нашу первую ночь на БАМе мы провели в насквозь промерзшем вагончике, на мерзлой «перине», в верхней одежде — в валенках, в ватных штанах и бушлате, в меховых рукавицах, и шапке-ушанке завязанной под подбородком. Сон был здоровый и крепкий.

Кто сказал , что мы родиться опоздали,
что досталась вся героика не нам ?
Знай,что на Амурской магистрали
ждет нас новый подвиг,
ждет нас БАМ!

Первая вагонная улица Алонки зимой 1976 -77 годов

Несмотря на то, что у нас на руках было предписание о месте службы в батальоне, полковник Халимдаров Д.Х. оставил нас в своем распоряжении. Почему он так сделал, стало понятно через десять дней, когда он поставил нам задачу: «Проложить зимник от Ургала до Алонки. Дать возможность перевозить личный состав, грузы и строительные материалы к сооружаемым объектам.». Возглавить механизированный комплекс по прокладке зимника было поручено лейтенанту-двухгодичнику Левиту К.В. В комплекс входила: бригада вальщиков леса, вооруженных бензопилами, ручными пилами, топорами и крюками, для направления падения спиленного дерева; механизаторы (бульдорист, автогрейдерист, водитель ГАЗ-66); вспомогательный состав — истопники, повара, заготовители дров. Со всеми был проведен инструктаж по технике безопасности. Задачу ставил лично начальник штаба 1 ждбр полковник Халимдаров Д.Х.

Первым на Алонку пробился десант полковника Халимдарова. Д.Х. Халимдаров служил главным инженером, заместителем командира и начальником штата бригады. В большинстве десантов он был старшим. Так было когда пробивались на Воспорухан, Туюн, Этеркэн, Ульму. Это очень аккуратный, честный и исполнительный офицер. Главным его правилом было — семь раз отмерь, один раз отрежь. Сейчас он уволился в отставку в звании полковника и проживает в городе Уфа.

В сложных условиях непроходимой тайги, необходимо было проторить по замерзшей мари зимник, обходя массивы мелколесья и выбирая нелесистые и некрутые склоны сопок. При этом ставилась задача: зимник должен обеспечить движение автомобильных колон с грузами со скоростью не менее 60 км/час. Замерзшая марь — это сплошной кочкарник, многие кочки выдирались из мерзлоты, образуя достаточно глубокие ямки. Технология устройства зимника следующая: на ширину проезжей части зимника (а это 8 метров) срезается кочкарник и сдвигается на обочину; полотно проезжей части выравнивается с заделкой ямок, трамбуется и укатывается.

Яркими и глубоко врезавшимися в память были долгие зимние вечера после рабочего дня, когда сидя в вагончике возле раскаленной «буржуйки», умиротворенные её живым теплом, слушали льющиеся из транзисторного приемника песни А. Пахмутовой и Н. Добронравова - «Нежность» и «Надежда».

Для многих офицеров они были связующим звеном с семьями, оставшимися в «местах постоянной дислокации» (был приказ - семьи с собой в тайгу не брать). Первопроходцы БАМа считали эти песни своими — бамовскими.

Проблем с питанием не существовало, продуктами обеспечивались по установленным нормам. Пищу готовили повара из числа солдат, прошедших соответствующую подготовку в учебке. Воду приходилось брать из льда, вырубаемого в наледях, а потом стали возить лед с реки Буреи. В январе 1975 года силами подрядной организации Востокбурвод на Алонке была пробурена первая скважина, из которой впоследствии брали воду все батальоны, размещенные вокруг Соболиной сопки.

АЛОНКА

Музыка Г.Пономаренко Слова Ю.Теплова

Уходим мы за временем вдогонку

И с женами прощаемся, как встарь.

На карте было место под Алонку,

С которой начиналась магистраль.

Припев:

Алонка, Алонка,

Флаг на мачте бьется,

Сопка Соболиная видна.

Алонка, Алонка—стан первопроходцев,

Зеленая, таежная страна.

Нас ела мошкара, и поджимали сроки,

Шагали мы в болотных сапогах,

Мы с боем брали каждый метр дороги,

И письма сочиняли второпях.

Мы продирались сквозь лесные дебри,

Был дорог каждый час и каждый миг,

Когда нас вел сквозь эти километры

Наш самый первый бамовский комбриг.

Туюн, Воспорухан и Кичеранга -

багульник цвел по диким берегам.

Мужчины разных возрастов и рангов,

Мы от Алонки начинали БАМ.

Припев:

(Комбриг 1 ждбр подполковник Железнов А.М.)

Николай Захаров

Мы уходим

Мы уходим… Остаются с нами
(Ты за это память не вини!)
Первые палатки на Алонке,
Этэркановские первые огни.
Парни из последнего десанта
И прощальный дружеский обед.
Как же просто выглядит на карте
Каждый с боем взятый километр
Пролетят поезда, как ракеты,
Их примут к своим берегам
Города - молодые планеты
Из земного созвездия - БАМ.
Мы полегче судьбы не искали
Шли упрямо, пролив сто потов,
К Комсомольску - отцовской славе -
Юность восьмидесятых годов.

Отсюда начиналась наша Первая просека

Алонка, Алонка,

Флаг на мачте бьется,

Сопка Соболиная видна.

Алонка, Алонка—стан первопроходцев,

Зеленая, таежная страна

Фото 1980 г.Сопка Соболиная и городок в/ч 36273 (6 мехбат, 1 ждбр)

О героизме никто и не думал — мы выполняли поставленную перед нами ответственнейшую задачу и прекрасно понимали, что этот зимник, как воздух, нужен батальонам для выдвижения к местам дислокации — полковник Халимдаров Д.Х. доходчиво довел до нас стоящую перед нами задачу.

31 декабря 1974 года нас с Василием Кулибабой и половину комплексной бригады солдат (механизаторы и водители) сняли с трассы, привезли в городок бригадной базы МТС и разместили в отдельной палатке на карантин — все заболели гриппом.

После болезни на трассу мы уже не вернулись, нужно было ехать на Алонку, к месту дислокации нашего 6 батальона механизации (в/ч 36273, пос. Алонка), куда я был назначен инженером по планированию производственной части, а В. Кулибаба — командиром взвода. Мне, правда, пришлось еще на две недели задержаться в лазарете — грипп и аклиматизацию в новом районе перенес я нелегко, постоянно кружилась голова. Но, слава Богу, все обошлось.

Добираться на Алонку нужно было попутным транспортом. Дождался, когда на Алонку пошла колонна бензовозов (порожняком) – с ними и поехал. На одном повороте водитель неудачно притормозил и бензовоз, в котором я ехал, развернуло на 180 градусов. На нашу беду на обочине оказалось бревно и бензовоз по инерции плавно лег на левый бок. Опять же, слава Богу!

Городок войсковой части 36273 (6 ждбм), раскинулся на склонах Соболиной сопки. В Алонкинском гарнизоне мне предстояло служить пять лет: два года в батальоне и три года в Управлении 1 Железнодорожной бригады. 15 апреля 1975 года меня, санитарным рейсом на вертолёте, с приступом аппендицита вывозили в районную больницу в пгт Чегдомын, где хирург Черепанов В.В. провел операцию.

Инженером по планированию я числился по штату, фактическим же местом работы был карьер на ст. Алонка, где разрабатывали грунт для отсыпки насыпи притрассовой автодороги, а в дальнейшем и насыпи железнодорожного полотна.

«Карьерный» лейтенант Левит Константин

Обустройством батальоны занимались сразу по прибытии в указанные им места дислокации.

Базовый городок железнодорожного батальона на БАМе

11 июля 1975 года у нас с Леной родился второй сын — Владислав, он также родился в г. Ирбите, и из роддома их опять встречали родители Лены — Владислав Сергеевич и Нина Дмитриевна Возжениковы. В отпуск (это был мой первый офицерский отпуск) полетел в парадной форме, и носил ее с гордостью — такое отношение было у советского народа к военным и к военной форме. В конце 80-х годов в отпуск военнослужащие ездили «по-гражданке» - было горько, стыдно и обидно за себя и «великий» народ, который «сошел с ума».

26 апреля 1976 года Лена с двумя малолетними сыновьями (Витя - 2 года 7 месяцев и Владик - 9 месяцев) в сопровождении мамы - Нины Дмитриевны Возжениковой, почти через всю страну (от Урала до Ургала), приехала на БАМ, на станцию Ургал, где я их встречал на командирском УАЗе. Как раз в эти дни в Верхне-Буреинском районе прошел сильнейший снегопад и мы ехали на Алонку (80 километров) через заснеженные сопки, освещенные ярким весенним солнцем.

Без пафоса — жены, приехавшие в Дальневосточную тайгу вслед за мужьями-офицерами на строительство Байкало-Амурской магистрали, сродни женам декабристов. Честь им и слава!

Нам выделили Минтрансстроевский вагончик на колесах с “электрическим отоплением” и самодельной печкой-буржуйкой. Летом жить в таком вагончике одно удовольствие. Но впереди были осень и зима, и круглосуточное дежурство у печки — нужно было постоянно подбрасывать дровишки. Дрова заготавливали и развозили по вагончикам централизованно. Кроватки детей стояли по середине вагончика — подальше от наружных стен, взрослые лежали у стены. Бывало всякое — утром встаешь, а одеяло примерзло к стене. Так жили семьи офицеров и прапорщиков, но никто не стонал. БАМовское троеборье (вода, дрова, помои) известно нам не понаслышке.

Коммунальные услуги - рукомойник над тазиком, и «толчок» в дощатом туалете на улице. Зимой всей семьей «ходили» в ведро. О бытовых «неудобствах» просто не задумывались. Главными были служба и строительство магистрали, у жены — уберечь детей от болезней и обеспечить надежный тыл семьи.

Двухгодичный срок службы приближался к концу. В августе 1976 года меня для беседы пригласил начальник отдела кадров 1 ждбр майор Катышков В.С. Поинтересовавшись о прохождении службы (имеются ли какие вопросы и пожелания), он спросил не желаю ли я связать свою жизнь с Железнодорожными войсками, написав рапорт о зачислении в кадры. Предложил подумать, посоветоваться с женой.

На семейном совете решили так: возвращаться на гражданку в Атбасар - там жилья нет и не предвидится; ехать к родителям на Урал в Ирбит — там ни жилья, ни работы. Да и с оплатой труда разница была значительной. Решили остаться в кадрах, хотя никто звезд нам не обещал и должностями не манил.

С зачислением в кадры Железнодорожных войск, 5 января 1977 года был переведен в плановое отделение 1 ждбр (в/ч 06430, пос. Алонка) на должность инженера по труду и заработной плате. Получил «двухкомнатную квартиру» в СПЗ в жилой части Алонкинского гарнизона, расположенной по другую сторону Соболиной сопки.

В СПЗ было одно достоинство — не нужно было топить печку, отопление было централизованное. В народе СПЗ называли - «сборно-щелевые».

Хорошо помню сотрудников нашего планового отделения 1-й Кенигбергской ордена Александра Невского железнодорожной бригады (состав 1977 — 1980 годов), и благодарен им за совместную службу:

Гончаренко Петра Иосифовича

Седелкина Вадима Ивановича

Шафигуллина Фарита Салимовича

Курганову Любовь Максимовну

Романькову Галину Ивановну

Шевлякову Эмму Архиповну

Работа была знакомая, но объем увеличился значительно — в батальонах было много вольнонаемных гражданских специалистов, бывали и злоупотребления при начислениях заработной платы.

После увольнения в запас начальника планового отделения подполковника Гончаренко Петра Иосифовича, 23 января 1979 года был назначен на должность начальника планового отделения 1ждбр (в/ч 06430, пос. Алонка). Служил хорошо, но не выслуживался—у нас в роду это не принято.

В марте 1978 года от имени Президиума Верховного Совета СССР Указом Президиума Верховного Совета РСФСР награжден медалью «ЗА СТРОИТЕЛЬСТВО БАЙКАЛО - АМУРСКОЙ МАГИСТРАЛИ».

Прослужив три года в управлении 1 ждбр, 24 июля 1980 года был назначен на должность старшего инженера по труду и заработной плате планового отдела 1 ждк (в/ч 12661, пгт Чегдомын).

ул. Центральная, 48 — жилой дом Управления 1 ждк. Наша квартира с двумя балконами на третьем этаже - (один балкон над аркой,другой справа),

30 октября 1980 года у нас родилась дочка Иринка, с ней была целая история. Я в это время уже служил в корпусе, а семья оставалась жить в новой квартире на Алонке, в капитальных домах, построенных ССМП «МолдавстройБАМ».

Я был в отпуске и приехал к семье на Алонку. Вечером 29 октября мы сидели на диване и смотрели с женой концерт посвященный Дню рождения комсомола, дети уже спали. И вдруг жена заойкала — «пошли воды». Я позвонил начальнику лазарета Алонкинского гарнизона, объяснил ему ситуацию. Он организовал санитарную машину, дал в сопровождение врача и мы ночью повезли роженицу в Ургал в Укрстроевскую больницу, за 80 километров от Алонки. По дороге один раз остановились (Лена захотела сходить «по-маленькому»), доктору чуть дурно не стало, я уж потом понял отчего он так разволновался — у нас не было с собой ни чистых простыней и пеленок, ни теплого одеяльца. Но, слава Богу, все обошлось благополучно. Из роддома их забирал уже сам, в бригаде дали теплый автобус и я всю дорогу сидел на первом сидении и держал дочку на руках.

С каждой новой ступенью роста расширялись кругозор и география командировок. Служа в Управлении 1 ждк, имел возможность побывать во всех бригадах, поездить практически по всему Дальнему Востоку и Приморью.

Жизнь вошла в размеренное русло и текла плавно, без рывков и ускорений. Мне дважды в середине восьмидесятых годов предлагали перевод, сначала в Управление войск, потом в Киевский корпус, но мы отказались. Сейчас, по прошествии четверти века, с удивлением констатирую, что я совершенно не интересовался и не занимался своей карьерой, хотя вполне реально было получить звание «полковник» - «двухгодичник» он и есть «двухгодичник».

6 сентября 1986 года у нас родился сын Владимир.

28 марта 1987 года мне было присвоенно звание «подполковник».

12 мая 1989 года у нас родился сын Александр — жизнь продолжалась. Теперь у нас была настоящая семья - было семь Я !

В июле 1990 года Указом Президиума Верховного Совета СССР награжден медалью «За боевые заслуги».

Каждый год с нетерпением ждали отпуска и отправлялись на Урал через всю страну поездом. Дети с интересом и большим удовольствием знакомились с природой — степями Забайкалья, лесами Дальнего Востока, Сибири и Урала. Познавали географию городов.

Ситуацию, сложившуюся на БАМе и вокруг него в годы перестройки, мы чувствовали, но многого не знали. Наши «заклятые друзья» давно «точили зубы» на БАМ. Стремление буржуазных идеологов дискредитировать

в глазах мировой общественности достижения социализма в СССР, вполне естественно привели их к клеветническим измышлениям по поводу сооружения БАМа и его участников.

В центральных средствах массовой информации стали появляться публикации и передачи, извращающие идею строительства магистрали. Пресса становилась на глазах все более агрессивной. Это называлось «свободой слова». Те же авторы, что еще вчера славили БАМ, получали награды за участие в стройке века, стали обливать грязью стройку и ее участников, бравируя друг перед другом - кто злее скажет. Особенно обидно за отдельных бывших военнослужащих срочной службы, которые, пользуясь демократической вседозволенностью, гадят свои юнные годы, проведенные в рядах Железнодорожных войск на строительстве Байкало-Амурской магистрали.

Бамовцы как личную трагедию восприняли то, что произошло со стройкой. Общее мнение бамовцев о государственной измене и ситуации сложившейся вокруг БАМа, всю горечь обиды за БАМ, и людей его построивших, безмерное презрение к придворным столичным писакам, лившим (и льющим) воду на мельницу разрушителей всего и вся, вложил в свою поэму - "Я ЗАЩИЩАЮ БАМ!", главный инженер дирекции строительства Байкало-Амурской железнодорожной магистрали Леонтий Махитаров (Главный инженер Дирекции строительства БАМ. г. Тында):

Я З А Щ И Щ А Ю Б А М

(Главный инженер Дирекции строительства Байкало-Амурской

железнодорожной магистрали Л. Махитаров)

Набросились газетчики на БАМ,

как вороны на редкую добычу;

прозрев внезапно, видят здесь и там тьму черных пятен,

гневно пальцем тычут в виновника неисчислимых бед,

пороча все, что есть, и все, что было,

и рьяно льют на полосы газет

одни лишь только черные чернила.

Льют щедро, так, чтобы свести на нет,

чтоб утопить,

чтобы убить отравой,

рожденную во мгле застойных лет

великой стройки признанную славу.

Ту самую,

возникшую не вдруг,

взращенную нелегкими годами,

трудом и потом сотен тысяч рук

на каждом неприступном метре БАМа.

Кому теперь понадобилось вдруг - порочить БАМ,

его большое дело,

лишать его достоинств и заслуг,

глумиться над самой его идеей?

Какая всемогущая рука пером всей этой челяди водила?

Какая неразгаданная сила готовила удар издалека?

Ответьте нам, служители пера, что движет вами?

Что понуждало вас развенчивать все то,

что вы вчера с самозабвенной страстью воспевали?

Быть может, слишком память коротка?

Забыли вы, как соловьями пели о том,

что БАМ - дорога на века,

БАМ - первый шаг

к крупномасштабной цели?

БАМ - подвиг, жизнь, романтика труда -

- как только вы его не величали?

Неужто вы так вдохновенно лгали в те самые, застойные года?

Возможно ли, чтоб все до одного,

не ведали, не знали, что творили,

когда о нем на целый свет трубили,

когда людей от дома своего

за тыщи верст в далекий край манили?

Не ведали, что сеяли в душе

у миллионов молодых и зрелых

святую веру в нужное стране,

как свежий воздух, праведное дело?

Не ведали, что пламенный призыв

привел в движенье города и села,

что вся страна, дыханье затаив,

следила за подъемом комсомола,

уставшего от лжи бесславных лет,

от словоблудья и двойной морали,

фальшивой славы и пустых побед,

от блеска незаслуженных медалей,

воспринявшего БАМ, как дар судьбы,

и жаждавшего для своей Отчизны

и дела настоящего, и жизни,

и правды неподдельной, и борьбы?

Привыкшие с младенческой поры

призывам громким верить безоглядно,

посланцы комсомола всей страны пришли на БАМ

чтоб не уйти обратно.

Чтоб жить и строить, и растить детей,

и поезда водить по магистрали,

чтоб дети малой родиной своей

поселки БАМа гордо называли.

Доверчивые чистые сердца,

стремясь на БАМ, совсем не разумели,

что ни одно в стране большое дело

еще не доводилось до конца.

Что эта застарелая беда и здесь найдет решение простое:

причислить БАМ к явлениям застоя,

назвать его дорогой в никуда;

и все, что раньше связывалось с ним

в судьбе дальневосточных регионов,

с надеждами и верой миллионов простых людей -

все росчерком одним перечеркнуть,

разрушить, очернить, доверия лишить и интереса...

Ответь же, "независимая" пресса:

Что делать нам теперь? Как дальше жить ?

Мы - люди БАМа.

В горький час его-

мы были, есть и остаемся вместе.

Лишая БАМ достоинства и чести –

лишают чести каждого из нас.

Пороча БАМ - плод нашего труда,

надежд,

стремлений,

разума и воли -

- измерил кто всю меру нашей боли

и меру беспредельного стыда?

А что же вы,

ученые мужи,

молчите,

словно в рот воды набрали?

Что ж вы не восстаете против лжи,

когда ваш БАМ анафеме предали?

Он - ваш. Задуман вами и рожден.

Он вправе ждать поддержки от науки.

Что ж вы ему не протянули руки,

когда его клеймят со всех сторон.

Еще недавно голос ваш звучал

на всю страну

уверенно и громко.

Что ж он не слышен в годы перестройки?

По чьей недоброй воле замолчал?

А может, проще все,

и есть резон

поверить в мысль,

пришедшую нечаянно,

что просто вы молчите в унисон

какому-то высокому молчанию?

А коли так, то станет ясно всем,

как в юбилейный праздник комсомола

у лидеров ЦК ВЛКСМ

для БАМа не нашлось и полуслова.

Как будто БАМа не было и нет.

Из сердца - вон.

И из рассудка - тоже.

И можно с карты Родины стереть

и магистраль

и подвиг молодежи.

Ах, как живуч в нас дух застойных дней,

как велика над нами власть традиций:

рвать из живой истории страницы

и без стыда куражиться над ней.

Какая беспринципная игра и блажь сиюминутной конъюктуры:

БАМ величали подвигом вчера,

а нынче называют авантюрой.

Уму непостижимый поворот для всех,

кто разумеет хоть немного, что всякое движение вперед

повсюду начинается с дороги.

Огромным, неосвоенным краям,

простершимся к востоку от Байкала,

таящим в недрах угли и металлы

уже давно, как воздух, нужен БАМ.

Ждут БАМа удоканская руда,

Алдана драгоценные металлы,

ждут брошенные где-то поезда

на рельсах Транссибирской магистрали.

Ждет на складах невывезенный лес,

ждут угли Буреинского бассейна,

ждут старые дороги МПС

уставшие от перенапряженья.

Ждут жители полярной широты - заснеженной окраины Союза,

сибирских рек замерзшие порты,

заполненные омертвленным грузом.

Ждет каждый дом и каждый человек,

затерянный в безбрежности таежной,

куда до сей поры двадцатый век не смог попасть,

блуждая в бездорожье.

БАМ нужен всем . И мы ему нужны.

БАМ нужен всем - кто знает суть вопроса,

кто смотрит дальше собственного носа

и думает о будущем страны.

Кто знает цену делу и словам,

их силу в неразрывном единеньи,

кто нынче делом защищает БАМ

и словом от хулы и обвинений.

Историю не пишут наперед:

Над ней не властны краткие стихии.

БАМ вечен! БАМ живет и не умрет,

Пока живет и есть сама Россия!

Я верю: оскорбленный без вины,

лишенный и достоинства, и славы,

БАМ снова станет гордостью страны

и вечным достоянием державы.

Есть лжедороги, есть лжепророки.

Кто лжедорогой идет - пропадет.

Смысл дороги - не просто в дороге,

а в том, куда она приведет.

ГИМН БАМу продолжает звучать. Его продолжают петь ветераны железнодорожной трассы. Они вспоминают 1974 год, когда одержимые романтикой, жаждой трудиться и обживать таежные края отправились на комсомольскую стройку. Им предстояло не только проложить рельсы Байкало-Амурской магистрали, но и заселить суровые сибирские земли. Великолепная песня о БАМе Оскара Фельцмана на слова Роберта Рождественского звала комсомольцев 70-х XX века на трудовой подвиг – на стройку железнодорожной магистрали сквозь Восточную Сибирь до побережья Тихого океана. СССР требовался второй (наряду с Транссибом) железнодорожный выход к Тихому океану. Руками комсомольцев реализовывался огромный проект с прицелом на многовекторную перспективу развития сурового таежного края.

Слышишь, время гудит – БАМ!

На просторах крутых – БАМ!

И большая тайга покоряется нам.

Слышишь, время гудит – БАМ!

На просторах крутых – БАМ!

Это колокол наших сердец молодых.

...Так пели молодые добровольцы Страны Советов – те, что отправлялись в тайгу, чтобы "земле любимой в дар проложить рельсы, будто струны" комсомольских "песенных гитар". И уже вскоре, через 6 лет, восточный участок БАМа Комсомольск-на-Амуре – Ургал вступил в строй.

Никому тогда и в кошмарном сне не могло присниться, что случилось со страной и всеми нами в начале 90-х. В СССР вероломно вломился капитализм сначала с Горбачёвым во главе, потом с Ельциным, а дальше эстафету подхватили Путин с Медведевым.

Всё советское подвергается разрушению, разграблению, издевательству, осмеянию...(в полной мере всё это мы наблюдаем и сейчас)). БАМ стал одной из мишеней для лакействующих идеологов и журналистов, которые злобно закидывали советскую стройку комьями циничного критиканства: образец советской гигантомании - в сибирской глуши никто не будет жить, месторождения нужно осваивать вахтовым способом, БАМ – результат неэффективного государственного управления. Эти умствования извергали Гайдар и его команда: Чубайс, Кудрин, Меликьян... их президент Ельцин и его последователи... Им не нужен был БАМ. И без него вокруг было полно народного добра. Его захватывали и делили между собой дорвавшиеся до власти нувориши.

Байкало-Амурская железнодорожная магистраль в 1970-1980-х годах позиционировалась как интернациональная стройка, в которой принимали участие все союзные республики СССР.

Участники строительства наделялись качествами героев-первопроходцев, противостоящих природной стихии и принадлежавших к лучшим представителям советской молодежи. Среди всех категорий строителей особо отмечались добровольцы из комсомольско-молодежных отрядов, приехавших из европейской части страны или союзных республик. Героизация их поведения была одним из наиболее распространенных способов рассказа об их деятельности - тем более, что Героизм был истинно массовый, не поддельный, не показушный !

С вводом БАМа создались благоприятные предпосылки для дальнейшего продвижения строительства стальных магистралей в еще необжитые районы азиатской части России. Сооружение БАМа имело огромное значение в укреплении экономики и обороноспособности Советского Союза.

Было время, еще недавнее, когда разрушители страны хотели стереть с карты страны само слово "БАМ", когда журналисты столичных газет и периферийных газетёнок с издевкой писали о "самом длинном памятнике застоя". Но правда была и будет за теми, кто созидал, о ком в своей поэме «Просека» поэт Е. Евтушенко сказал:

Камень лежачий сдается,

когда не сдаешься ты сам,

Так будущее создается,

так строят сегодня Б А М !

Порой мы падали полумертвые,

даже забыв стянуть сапоги,

Но лентой чапаевской пулеметною

дорога ложилась на грудь тайги.

Трагические события, грянувшие в стране в 1991-1993 годах, мы на Дальнем Востоке воспринимали как «дворцовый переворот» и наблюдали, как продажная свора в «коротких штанишках» взламывая устои государства, крушила всё на своем пути. Сейчас, стоя на обломках разваленного и разграбленного ими государства, они трусливо рассуждают о Сколково, новациях и удвоении ВВП (при отсутствии производительных сил и разрушенной системе её воспроизводства).

Несмотря на все перепитии лихих 90-х годов ХХ века мы сохранили семью, вырастили пятерых детей. Сейчас у нас уже восемь внуков.

В 1995 году, по достижении предельного возраста, в звании подполковника я был уволен в запас с предоставлением жилья (две квартиры - 2-х и 3-х комнатная квартиры) в г. Ярославле, куда и прибыл 3 июля 1995 года с семьей из 7 человек :