Черкасов
А.А.
Люди
– ценность бригады
Знакомство с Кенигсбергской бригадой началось задолго до назначения на
должность заместителя командира бригады – начальника политического отдела. Во
время выдвижения первых батальонов на строительство Байкало-Амурской магистрали
я работал старшим инструктором отдела комсомольской работы политического
управления железнодорожных войск. Постоянно в политуправление приходила
информация о трудностях и героизме солдат, сержантов, прапорщиков и офицеров
при передислокации частей и соединений, их обустройстве и налаживании
армейского быта в условиях бездорожья и
оторванности от баз материального обеспечения, начале строительства
железной дороги на огромном участке и в условиях вечной мерзлоты. Нередко в
докладах из войск звучали фамилии комбрига Железнова, начальника политического
отдела майора Синявского А.Ф., офицеров Светлова Л.П., Теплова Ю.Д,
Нечипорука Л, М. В 1976 году я был направлен
на курсы повышения квалификации в город Киев. Три месяца проучился в одной
группе с заместителем начальника политического отдела нашей бригады майором Айдыняном Валерием Григорьевичем.
Это был уникальный человек, улыбчивый, душа любой
компании, великолепный рассказчик,
говоривший о трудностях службы на БАМе с мягким юмором. Но как он преображался, когда речь заходила о
людях его бригады, их делах и человеческих качествах. Командование курсов
пригласило Валерия Григорьевича рассказать о ведении воспитательной работы на
строительстве железной дороги в экстремальных условиях. Майор Айдынян выступал недолго, но это был рассказ о бригаде и её
жизни как о родной семье, как о самых близких и преданных людях. Офицеры,
в начале строительства БАМа,
полдня занимались обустройством личного состава, а вторую половину -
выполнением должностных обязанностей. Так, например, начальник политического отдела майор
Синявский А.Ф. возглавлял строительство гарнизонного клуба на станции Алонка, как тогда шутили «Красный чум». Для большинства присутствовавших слушателей
курсов из различных родов войск служба
военных железнодорожников на БАМе в условиях автономного
существования была откровением, поэтому
встреча закончилась аплодисментами в адрес докладчика и личного состава
бригады.
Задумываясь о годах службы в
бригаде на БАМе, вспоминаю повседневную жизнь личного состава. Каждого из нас мужчин учили переносить тяготы
и лишения воинской службы в учебных частях, училищах и академиях. Мы бегали
кроссы, плавали в одежде и с оружием,
преодолевали полосы препятствия,
учились жить в противогазе, строить, заграждать и восстанавливать. На
это уходили месяцы и годы. Потом мы служили родине и
она заботилась о нас, награждала за заслуги орденами и медалями. Но рядом с
нами, офицерами бригады, все эти
десятилетия были женщины, наши жены. Их университетами были годы
проведенные рядом со своей мамой. Затем они шли под венец и одним росчерком
пера в ЗАГСе становились членами семей военнослужащих
и вместе с нами должны были переносить все тяготы и лишения. И ни тебе орденов,
ни медалей. Бригада за свою историю
пересекла страну от дальнего востока до дальнего запада и обратно. И
рядом с офицерами, сверхсрочнослужащими и прапорщиками были их жены, а нередко
и матери.
Часто вспоминаю случай из жизни бригады на БАМе. Бригада завершала строительство своего
участка. Оставалось несколько месяцев до стыковки на разъезде Мирошниченко.
Политический отдел пригласил партийный
актив на собрание, чтобы обсудить меры по успешному завершению задач, поставленных
перед нами Министром обороны СССР. Вечером политотдельцы проверили готовность к выезду в Алонку всех приглашенных, обеспечение их безопасности в
пути и разъехались по домам. Ночью меня разбудил телефонный звонок. Дежурный по
управлению бригады спокойно доложил, что в Этеркане
рожает женщина. Я посмотрел на часы.
Было между 3 и 4 часами ночи. Всё ещё не
понимая спросонья, что происходит, я спросил,
почему дежурный звонит мне. Показалось, что офицер даже удивился, кому
же ещё звонить в таком случае. Оказалось, что в Этеркане,
это за сотни километров от роддома, у
женщины начались схватки, а никакого специального транспорта, да и времени для
оказания помощи уже не было. Я попросил дежурного связаться с дежурным по
корпусу и запросить в штабе округа разрешение на санитарный рейс вертолёта из Чегдомына.
Потянулись томительные минуты ожидания решения в округе. Через несколько минут
дежурный доложил, что округ не разрешил вылет вертолёта из-за погодных условий.
Мы продолжили искать выход вместе с дежурным, но оказалось, что в Этеркане уже многие на ногах и ищут подходящий транспорт.
Сегодня не могу вспомнить фамилию дежурного по управлению бригады, знаю, что
это был подполковник, умудрённый
жизненным опытом, прекрасно знающий бригаду и особенности жизни на БАМе. Он
рассказал, что на станцию Этеркан заходит
грузовой состав. Если отцепить тепловоз
и использовать его как санитарную машину, то это будет оптимальным выходом из
данной ситуации. Тем более, что из Этеркана
сообщили, что у роженицы стали отходить
воды. Так и сделали. Через несколько минут дежурный доложил, что роженицу
положили в тепловоз, утеплили, сопровождает её медсестра, которая сделала
соответствующие уколы, для того чтобы оттянуть роды. А в это время из Чегдомына
сообщили что, навстречу тепловозу уже
едет специальная санитарная машина. Время подходило к утру, я стал собираться на работу, как опять позвонил
дежурный и порадовал, тепловоз и «санитарка» встретились на переезде в Воспорухане, роженицу забрала медицинская бригада и машина
возвращается в Чегдомын. От души отлегло, теперь женщина была в надёжных руках.
В управлении я продолжил подготовку к собранию партийного актива. Работа эта сложная, кропотливая и я на время
забыл о ночном происшествии. Перед самым моим выходом на сцену для того, чтобы
начать работу собрания партактива, в артистической
раздался телефонный звонок. Дежурный по управлению нарочито чётко, по-военному
устало доложил: «Товарищ подполковник, докладываю, только что в Чегдомыне у нас
родился мальчик». Я вышел к трибуне и первые мои слова
были о докладе дежурного. В зале многие офицеры
знали о ночной эпопее и помогали разрешить ситуацию. Раздались громкие
аплодисменты, кто-то предложил назвать мальчика именем дежурного, кто-то –
срочно обмыть ручки и ножки. В зале долго обсуждали приятную новость. А я
стоял и ждал, потому что личный состав бригады праздновал очередную
победу.
Когда я начал работать в бригаде, за плечами у меня было военное
училище, педагогический институт, военно-политическая академия, огромный опыт
работы в политическом управлении и 4 политорганах железнодорожных войск. Однако при встречах с
офицерами, прапорщиками, солдатами и членами семей военнослужащих иногда
узнавал то, о чем молчали мудрые
книги. В бригаде проходили
тактико-специальные учения. Личный состав работал зимой по 10 часов, затем
отдых, обслуживание техники и завтра «снова в бой». Одним из вечеров я заехал в
полевой лагерь командира батальона подполковника Галки В.В. Комбат доложил о ходе выполнения задач ТСУ, проблемных
вопросов не было. Виктор Васильевич
опытный, грамотный офицер старался решать все вопросы самостоятельно, не
обращаясь в вышестоящий штаб, поэтому я пошел в казарму побеседовать с
солдатами и сержантами. Однако в роте никого не было, дежурный по роте доложил,
что рота уже полчаса как на плацу. Я
медленно похолодел, сегодня утром в Этеркане было минус 44 градуса, сейчас на много ниже
30. Что же делают на плацу солдаты?
Когда я обошел казарму, мне представилась интересная картина. Посреди плаца
размечено мини-футбольное поле, по краям
стояли сваренные из труб, с
сетками небольшие футбольные ворота, площадку освещали два КРАЗа.
По полю с криками носился десяток футболистов, судья руководил соревнованием
без свистка - голосом, потому что
свисток при таком морозе мог примёрзнуть к губам. Болельщики с
закутанными по самые глаза лицами
прыгали на месте, толкали друг друга и,
как на всех стадионах мира,
что-то кричали. Позже, перед вечерней проверкой, я внимательно осмотрел
лица солдат и сержантов. Никто не обморозился, футболисты умылись и
выглядели ухоженными молодыми людьми,
разговоры были в основном о футболе. Как потом оказалось большинство культурных
и спортивных мероприятий в роте проводилось по инициативе самих солдат и сержантов, но, для обеспечения безопасности,
под контролем офицеров. Интересно, в каком учебнике воспитательной
работы можно прочитать об организации отдыха личного состава на природе при
температуре ниже -30 градусов?
Солдаты и сержанты в ходе
строительства на БАМе часто оказывали неоценимую помощь в больших и малых
делах, проявляя разумную инициативу. И таких примеров были тысячи. Так в
один из
гарнизонов в голове строительства дороги прибыла новенькая автомобильная
передвижная хлебопекарня. Но тыловики никак не могли наладить её работу.
Буханки хлеба были маленькими, сверху жесткими, а внутри не пропекались. В
бригаду посыпались справедливые жалобы от военнослужащих на некачественное
питание. Мы с замкомбрига по тылу подполковником Лазариди М.Н. срочно выехали в часть, чтобы разобраться с
хлебопечением на месте. Конечно, опыта у обоих не было никакого, поэтому мы
вместе с командой пекарей перечитали всю приложенную к машине инструкцию и
начали по инструкции выпекать хлеб. Однако хлеб каждой выпечки был несъедобным.
И тут какой-то солдат вспомнил, как он ел прекрасный хлеб в Воспорухане, в мехбате, где
командиром был подполковник Морозов. «Вот бы морозовских кудесников сюда», - предложил солдат. Михаил
Николаевич мгновенно оценил прекрасную мысль и приказал прислать нам на помощь
солдата пекаря из мехбата. Каково же было наше
удивление, когда прибывший солдат первым
делом просеял муку, а затем проделал все те же технологические операции, что и
мы. Только хлеб у него был высокий, красивый, пахнущий хлебом и очень вкусный.
Ларчик открывался просто, надо было насытить, как сказал пекарь, муку
кислородом, распушить её.
Подобных случаев разумной инициативы личного состава, рабочих и
служащих, в годы моей службы в
бригаде, было огромное количество. Совместный
поиск решения задачи независимо от должностей
и званий сплачивал коллективы, поэтому бригада успешно выполнила задачи по
строительству отведённого ей участка на БАМе.
В августе 1985 года в бригаду пришёл приказ о моём переводе в Ленинград
в родное училище старшим преподавателем.
Дело было не новое, так как это
был уже десятый переезд к новому месту службы. Начались хлопоты по передаче
должности, укладке вещей в контейнер, надо было раздать мебель и бамовскую теплую одежду друзьям. В этой суете я часто думал
о прощании с управлением бригады. Выступал перед различными категориями
военнослужащих, рабочих и служащих я очень часто, поэтому мысленно набросал
себе тезисы, что скажу сослуживцам, как
поблагодарю их за совместную службу. Однако на практике вышло всё совершенно по иному. В последний день работы начальник штаба бригады
подполковник Голубов собрал управление, чтобы я мог
официально попрощаться с коллективом. Я вышел на трибуну, посмотрел в зал и увидел глаза людей, ставших
мне родными, увидел свою семью, которую я завтра покину навсегда. Комок
подкатился к горлу, я прокашлялся, но горло предательски не отпускало. Пришлось
отвернуться, чтобы не смотреть в зал. Однако и через томительную минуту, я
понял, что ни одного слова произнести не смогу. Так и получилось. Когда я уже
вышел из зала в коридор, послышались
аплодисменты. Даже в такой неординарной ситуации коллектив поддержал своего товарища.
Через несколько дней я был в прекрасном городе, с асфальтированными
улицами, горячей водой, театрами и
музеями и прожил в нём на 8 этаже в
ожидании собственной квартиры 8 лет. Но за эти годы я так и не узнал как зовут моих соседей на 7 и 9 этажах. Здесь это так
принято. Это Вам не родная Кенигсбергская ордена Александра Невского
бригада, да ещё и на БАМе.
Полковник в отставке
Черкасов А.А.